|
|
|
|
Каганов Леонид. |
|
|
Росрыба. Конкурс упорно движется к своему логическому концу. То и дело ловишь себя на вопросе к самому же себе: "И кто же выйдет в победители?" Листаешь страницы, бормоча под нос: "Ну, уж не этот, точно:" И тут вдруг натыкаешься на Леонида Каганова и сразу вписываешь его в списки кандидатов. Если бы я был судьей, то я бы: впрочем, давайте разберемся по порядку. Бросив первый взгляд на текст, читатель может спросить: "Ну, и что тут такого, хороший рассказ и только". Да хороший. Да этого мало для победы на всепланетарном конкурсе русской прозы. Тогда давайте копать глубже. Раскопаем фундамент сооружения. Что там у нас обнаруживается? Фундаментальную архетипическую основу сюжета составляет идея умертвления отцом собственного сына. Герой рассказа лично уничтожил плод своей жизни, своего, условно говоря, ребенка Росрыбу. Корни этого сюжета уходят в глубокую древность, задевая, естественно, греческую мифологию. Мне сейчас неохота копаться в бумажных и электронных книжках, а фамилию античного деятеля я запамятовал. Кто вспомнит - скажите. Его сына порезали на кусочки, приготовили из него очень вкусное блюдо, а когда папаша съел все содержимое горшочка и добрался до дна, то нашел там специально туда сложенные пальчики родного чада, узнал их и все такое прочее. Леденящий душу ужас и так далее. Этот архаический исток сюжета как нельзя лучше соответствует избранной теме про бандитов (или они были бизнесменами, или это одно и то же). Обычно (к сожалению, сейчас это обычное дело) бандитская тематика решается в духе героического эпоса (крутой оказывается круче ФСБ и, действительно, всех побеждает). Каганов решил ту же тему на иной основе. Итак, античный сюжет перелицован на новый лад? Нет, не так все просто и прямолинейно. Фундаментальный архетип этого сюжета гораздо глубже уходит в древность, к самым истокам человечества. Правда широкой публике он больше известен по более поздней, чем греческие мифы, истории. Я имею в виду библейскую историю. "Ну, уж критик загнул. Каганов шуточный рассказ сварганил, а он нашел, чего не было!" - Скажет проницательный читатель, прочтя мои последние рассуждения. А я отвечу: Ничуть! Что есть, только то я и нашел, в тексте нашел убедительные подтверждения своих догадок. Обратите внимание на название рассказа. Росрыба или проще Рыба. Оно вовсе не случайно сочетается с архаической основой сюжета. Почему не Роснефть, Росникель или еще что-то? Да потому что Рыба. Тут уже автор мог бы вмешаться и сказать: "Да я за день до отправки на конкурс переименовал рассказ. До этого он у меня назвался "Мобила"". Ну, и что ж? Название поменять можно в секунду. А вот язык рассказа за секунду не изменишь. Он весь пропитан рыбным духом. Кстати, стилизация рыбного жаргона дана во вполне литературном виде, что вызывает отдельную радость и чувство глубокого удовлетворения с бурными, продолжительными аплодисментами. Все эти Лещи, Мальки, "Хек знает", "делать макрель в томате", "минтай косяками ходит". Значит все-таки Рыба. Что бы это значило в контексте заданного сюжета? Рыба у многих народов мира с самых древнейших времен, начиная с вавилонян и финикийцев, выступала в качестве одного из первых символов. А с началом эры Рыб (опять рыбы), то есть с появлением христианства этот символ приобрел значение filius dei (сына божьего), то есть Христа, которого его отец (Отец) также отправил на смерть. Как видите, не все так просто с рассказом Каганова "Росрыба". "Да не мог Каганов такого набуробить в своем рассказе!" - скажет мой терпеливый читатель, добравшийся до этого места моего выступления. Да, я тоже сначала так подумал. А потом вспомнил, что как-то раз краем уха услышал, что Леонид знаком с глубинной психологией и знает обо всех этих штуках с рыбой. Интересно, сознательно ли он сконструировал именно рыбный язык рассказа, или это явилось плодом бессознательных построений? И еще интересно, сам автор способен ли ответить на этот вопрос? Но, конечно, и безо всякого психоанализа видно, что рассказ хорош. Элегантно выполненная вещь. Восхитительно то, что действие рассказа развивается в строгом соответствии с законами жанра, все совершается в точно рассчитанные моменты. Вместе с тем, рассказ обладает той самой заветной новизной, за которой гоняется вся пишущая братия, гоняется, но порой так и не догоняет. Каганов догнал! Хотел бы я так написать. Поясню для непонятливых. Я пишу не так и не о том. Просто мне нравятся рассказы, созданные в строгом соответствии с законами жанра. Если уж играть в футбол, то на футбольном поле. А то иной футболист побежит, побежит куда-то вдаль, где уж стадион заканчивается. Ему кричишь: "Эй, там нет ворот противника!" А он в ответ, задыхаясь от непосильного бега, едва слышно: "Настоящему: мастеру: ворота не нужны:" И убегает, не поймешь куда. Мой отзыв безобразно разросся, но хочется сказать о нравственном содержании рассказа, рассмотреть его с позиции доброзла (если такое вообще возможно сделать с архаическим сюжетом про рыбу). Здесь, вроде как, торжествует добро. Ну, по крайней мере, зло уничтожает себя само своими же собственными руками. Читателю предоставляется полный простор для радости по поводу победы силы зла над самой собой, то есть возможность злорадствовать. А от чего читатель может получить большее удовольствие? Только от этого. Это старо как мир. - Чего дать тебе, а соседу твоему в два раза больше будет того же воздано? - Боже, лиши меня одного глаза! Нехорошо злорадствовать? Так это ж человеческое есть. Таковы люди. А писатель не должен разлагать мир на поддающиеся логике категории добра и зла. Его обязанность - отражать реальность, порой изображая ее гипертрофированно. Не воспитывать же читателя, не читать же ему мораль. Не писательское это занятие. Наше дело - в колокол бить! Текст взят с адреса: http://www.art-lito.spb.ru/rasskaz/rosryba.htm Глеб Альтшифтер. Уже не в первый раз сталкиваюсь с героем, который переживает раздвоение личности. Таково авторское видение мира в моменты творческого озарения. Может быть, написавший этот рассказ человек не испытывал столь откровенно шизофренических симптомов, но несомненно знает, как это разум пишет записку остальной личности, которая, найдя ее, узнает лишь свой собственный почерк. На таком фоне развивается центральная проблема рассказа - победа сил добра над силами разума. Насилие над человеком во имя добра ему же самому? Каково загнул!? В том то и дело, что такое на каждом шагу. Что на каждом шагу, добро? Да нет же - насилие на каждом шагу! Но оно как бы для добра тому, над кем совершается. Это ж вечная нравственная проблема, которую еще не удалось (я написал "еще"?!) разрешить литературе. Каганов подходит к этой проблеме в адекватной форме, то есть через бред. Если насилие - для добра, то откровенный псих становится адекватным обществу с такой моралью. Не правда ли? Если благом было насильно удержать человека в больнице, куда он пришел на консультацию к врачу, то логично из этого сделать вывод: "Есть многие люди, смерть которых большое благо для них самих", - нужно достать соответствующие таблетки, и дело - в шляпе. Гротеск, конечно, что сумасшедший выступает в Думе, и ему аплодируют. Какую чушь он мелет про Курильские острова, но ведь про Курильские острова все - чушь, каждое слово на грани маразма. Персонаж, от чьего лица ведется повествование, видит весь мир будто бы через броузер, кликает правым глазом, как кнопкой мышки. А я думал, что только у меня рука сама собой тянется сохранить на жестком диске подсмотренную на улице сценку, пока не поздно, пока связь не разорвалась или перебоя с питанием не произошло. Вот и у персонажа рамочки с названиями появляются, когда он направляет свой взгляд. Рассказ сам автор отнес к той части своего творчества, которую он назвал "неюмор", но язык рассказа по существу тот же, каким написаны и все юмористические вещи, с такими же гиперболами и сравнениями. Язык, как прирос, изменить трудно, это язык Леонида Каганова. Текст взят с адреса: |